танец на дне океана

Готова была выучить немецкий, готова была научиться танцевать на цыпочках, врала и по имени называла, улыбалась без причин, сошла с ума, спилась, перестала есть... А потом пришла в норму, потом узнала цены, заскучала и пошла на остановку...
А песни, а запахи остались. Исходящие звонки сохранились. Только я так и не узнала, любишь ли ты фундук и варёную свёклу...
Вот ты вернёшься, ведь не узнаем друг друга. Узнаем, не сразу. Я ведь к тому времени совсем отрамваенная буду, ещё сильнее от земли оторвусь, сильнее побелею, чаще буду пальцами запутываться в волосах своих, улыбка, наверное, уже другая будет. Из прежнего что останется? Взгляд сохраню тот режущий, наивный, детский, но до глубины души острый... Сохраню свою любовь к снегам, прикосновения тоже останутся те же. Ты поймёшь это, едва обниму тебя, прижмусь и заплачу. Да, я точно к тому времени побелею...
Что ещё?
Ну даже не знаю. Быть может, в комнате моей станет теплее, собака потолще, движения шустрее. Голос станет ещё тише, глаза совсем вопьются в пол. Я буду любить смеяться, редко буду слушаться, часто убегать... упавши в снег, ты как и той зимой, будешь подымать меня, оттряхивать и причитать. А я взглядами с фонарём обмениваться буду и, укутываясь в шарф, улыбаться. Так будет, я знаю. Так было всегда. Да больше, наверное, ничего и не изменится. Ах да... я к тому времени буду уже океан. И ты, прогулку по мне совершая, обязательно спросишь, а что же это. И я расскажу тебе сказку о декабрьских танцах двух Ты и Я, о тайнах, которые они рассказали друг другу, о боли, которую чувствовали, прикасаясь к людям земным, о страхе, который глотали, едва коснувшись слов чужих. Я расскажу тебе о том, что они не опасны, они одиноки. Но в танце своём они нашли приют, обнявшись и доверившись, они так тысячу лет на мне проживут. И рёбра мои кусая, станут частью меня.Ты и маленькая розовая Я.